— Слышишь, Понтий? Скорей, а то опоздаем!

Никогда бы не подумала, что дети могут так изумиться, как изумились и Лассе, и Боссе, и Улле, и Бритта, и Анна, когда они увидели Понтия.

— Ку… ку… куда это он? — спросил Лассе.

— В школу! — ответила я. — Может, вы теперь перестанете говорить, что только собаки всюду ходят с человеком!

— Лизи, а ты, случайно, не заболела? — спросил Лассе.

— А папа и мама знают об этом? — спросил Боссе.

Я немного смутилась, потому что не подумала о папе и маме. Но тут Анна захлопала в ладоши и сказала, что если Быстрому разрешили сидеть на уроках, то уж Понтию и подавно разрешат. Как раз то, что я думала. Лассе засмеялся.

— Ладно, пусть идёт, — сказал он. — Учительница, конечно, в обморок упадет!

И мы побежали в школу, а Понтий — за нами. Иногда он ненадолго останавливался, как будто удивлялся: что все это значит? Но я звала его: «Понтий! Понтий!», он послушно отвечал «Бе-е!» и догонял меня.

В школу в этот день мы, разумеется опоздали. Звонок уже прозвенел, и все ребята давно ушли в класс.

На ступеньках крыльца Понтий споткнулся, и мне пришлось взять его на руки.

— А может, он ещё слишком мал для школы? — неуверенно спросил Лассе.

Когда сам Лассе в первый раз пришёл в школу, он так вертелся за партой, что учительница сказала, что он ещё мал для школы, и велела ему прийти через год. «Видно, он ещё не наигрался», — сказала она. Лассе этого до сих пор не забыл. Вот почему он сказал, что Понтию ещё рано ходить в школу.

Бритта приоткрыла дверь класса.

— Простите, пожалуйста, мы немного опоздали, — сказала она.

Улле сразу начал хихикать. Мы молча ждали, когда нам разрешат войти, а Улле все хихикал, словно его щекотали.

— Что это тебе сегодня так весело? — спросила его учительница.

Понтий стоял у меня за спиной, и его никто не видел. Вдруг он высунул голову вперед и сказал: «Бе-е!» Дети как подпрыгнут! Да и учительница тоже.

— Боже мой! — воскликнула она. — Никак, вы привели с собой ягненка?

— Это Лизи… — сказал Боссе и замолчал: он испугался, что учительница на меня рассердится.

Я тоже этого испугалась.

— Мы в прошлый раз читали про домашних животных, — сказала я тихо, — и я…

— Что ты? — спросила учительница.

— Я решила, что надо показать живого ягнёнка… — сказала я первое, что пришло в голову.

Учительница рассмеялась, и все дети тоже. Особенно Улле. У него в животе даже что-то громко забулькало.

Понтия подвели к учительскому столу, и все ребята подходили и гладили его. А потом мы читали вслух про овец, и я рассказывала, как выкормила Понтия через соску. Он всем очень понравился. Мы спели ему песню про барашка. Но, по-моему, Понтий устал от нашего шума и заскучал по своему загону. Правда, вел он себя очень хорошо: до конца урока он спокойно стоял возле моей парты. То есть почти спокойно. Иногда он тихонько блеял, и тогда Улле начинал смеяться. Он опускал голову на парту и смеялся так заразительно, что вслед за ним начинали смеяться все дети.

В хорошую погоду мы на большой перемене завтракаем на школьном крыльце. Так было и в этот день. У меня была с собой бутылка молока, и я половину отдала Понтию. Анна тоже отдала ему полбутылки молока. Он хотел полакомиться ещё и морковкой, что взошла на грядках у учительницы, но я прогнала его прочь и велела вести себя прилично.

Когда уроки кончились и мы стали собираться домой, Лассе сказал:

— Завтра мы будем проходить крупный рогатый скот. Вот будет здорово, если я приведу нашего быка!

Улле от смеха начал икать.

— Боюсь только, ему будет тесновато между партами.

Но учительница сказала, чтобы мы больше не приводили в школу никаких животных. Даже если мы проходим их по естествознанию. Это уж слишком.

— Да, особенно, когда мы начнем проходить про крокодилов, — сказала Анна.

Улле даже завыл от смеха и с трудом выговорил:

— Ой, тогда я приведу крокодила!

По дороге домой Понтий устал, и мы по очереди несли его на руках вверх по склону. Когда его выпустили в загон, он громко заблеял и галопом помчался к другим овцам.

— Нет, конечно, он ещё слишком мал для школы, — сказал Лассе.

Что мы делаем по дороге домой

Нам всегда очень весело, когда мы идем из школы домой. Мы разговариваем про школу, рассказываем сказки, мечтаем, кем мы станем, когда вырастем, лазим по деревьям, отдыхаем на обочине и всякое такое.

Мама говорит, что ей непонятно, почему мы из школы идем гораздо дольше, чем в школу. Я и сама этого не понимаю. Но уж так получается.

Однажды, когда мы пришли чересчур поздно, мама попросила:

— Лизи, расскажи мне, что вы сегодня делали по дороге.

И я рассказала все по порядку.

Сперва мы зашли в лавку и купили дедушке леденцов. Он очень любит леденцы, и мы часто их для него покупаем. В лавку бегала Бритта, а мы её ждали. Нам ужасно хотелось взять себе по одной штучке, но Бритта спрятала кулек в портфель и сказала:

— Если каждый возьмёт по штучке, дедушке достанется пустой кулек.

— Правильно, — сказал Лассе. — Пошли скорей, а то мало ли что может случиться!

И мы пошли домой. А Боссе, он ведь такой сластена, сказал:

— Если бы у меня была хоть одна крона, я бы на всю крону купил леденцов!

— Откуда у тебя может быть крона! — засмеялась Анна.

— А разве я не могу случайно найти одну крону? — спросил Боссе.

— Случайно — не можешь, — ответила Бритта. — Кроны валяются на земле, а ты смотришь только на небо!

Тогда Боссе стал смотреть себе под ноги. Не успели мы пройти несколько шагов, как он нашел крону.

Вот чудо, правда?

Наверно, это гномы услыхали, о чем мы говорим, и подкинули Боссе крону. Она лежала на развилке дорог. Боссе смотрел на крону, как будто не верил своим глазам. Потом он схватил её и побежал обратно в лавку за леденцами. А мы его ждали на развилке.

— Я и не знал, что находить деньги так просто! — сказал он, угостив нас леденцами. — Вы только подумайте, сколько денег мы проморгали!

Теперь мы все стали смотреть себе под ноги. Лассе сказал:

— Эх, была бы у меня крона!

Он думал, что гном и ему подкинет крону. Но он ничего не нашел. Тогда он сказал:

— Ну, хоть полкроны!

Но он не нашел и полкроны.

— Ну, хоть десять эре! — сказал он, так ему хотелось тоже найти монетку.

Но он не нашел и десяти эре. Лассе рассердился.

— Вот увидите, одно эре я все-таки найду! — сказал он.

Но никто не нашел больше ни эре.

Мы шли и сосали леденцы. Но Боссе показалось, что мы едим их слишком быстро, и он предложил состязаться, кто дольше прососет леденец. Тогда леденцы стали исчезать не так быстро. Мы шли и состязались. У каждого на языке лежало по леденцу, и мы медленно-медленно сосали их. Через некоторое время мы остановились, высунули языки и начали сравнивать остатки леденцов. Это было перед домом сапожника. Он увидел нас в окно и закричал, что если среди нас есть хотя бы один нормальный, пусть отнесёт Агде её туфли, которые он только что починил. Мы тут же спрятали языки. Нам не хотелось, чтобы на наше состязание глазели посторонние. (Выиграла это состязание Бритта.) Лассе взял у сапожника туфли и положил их в свою сумку.

Потом Улле придумал другое состязание: кто сможет дольше не дышать. И мы опять стали состязаться. Но на всякий случай отошли подальше от дома сапожника. Ведь ему и это могло показаться ненормальным.

Мы все не дышали очень долго. Хотя, конечно, не только из-за этого мы пришли так поздно. Лассе сказал, что теперь выиграл он, но Улле с ним не согласился.

— Нет, выиграл Боссе, он посинел гораздо больше, чем ты! — сказал Улле и предложил состязаться, кто дальше плюнет. — Только без девчонок, они все равно не умеют далеко плевать, — сказал он.